Персонаж: Неаполитанское королевство
Имя: Адрия
Возраст: ~ 40 лет

Яркие лучи осеннего солнца, не встречая сопротивления, спокойно падали с неба на пол обыкновенной комнаты одного из многочисленных домов Палермо. Легкий ветер, раздувая шторы из невесомой ткани, игрался с волосами одиноко сидящей за столом женщины. В чертах её все еще была видна прежняя красота – плавный овал лица, аккуратный и прямой нос, тонкие, алые губы. Но в глазах цвета миндаля ясно была видна вселенская усталость. Адрия смотрела в одну точку, почти не моргая. Не хотелось даже думать ни о чем, но мысли навязчиво если в голову женщины.
Неаполитанское королевство вяло поправила выбившуюся из прически каштановую прядь, и снова положила бледную, худую руку на деревянный стол, пару раз постучав по нему ногтями. Она была свободна. Но не чувствовала ровно ничего. Внутри неё была тяжелая, давящая пустота. Черная дыра, тянущая вниз. Хотелось уронить голову на стол и заснуть. Надолго и крепко. Ничего не слышать, не видеть, не понимать. Побыть в тишине, наедине с самой собой.
«Никто мне больше не помешает. Нет Австрии. Нет Франции. Больше никого нет. Как долго я этого ждала? И почему я ничего не чувствую?..»
  Женщина обеспокоенно положила руку на то место, где, под слоями кожи и мышц должно было находиться сердце. Оно все так же стучало в своем привычном ритме. Но почему такое чувство, что там ничего быть не должно?..
  Казалось бы – она теперь свободна, она воссоединилась со своим сыном. С Романо, с её горячо любимым маленьким Романо. Но ничего не изменилось – Адрия словно находилась в прострации, где-то далеко от этого мира. Её задорный характер исчез, оставив место тоске.
В соседней комнате сейчас сидел юноша, чертами очень похожий на мать. Через некоторое время он войдет сюда. Неаполитанское королевство должна найти в этой пустоте остатки силы духа, чтобы сказать Романо ту новость, которую она обдумывала вот уже столько времени.
«Я просто хочу уйти»

Романо молча стоял в дверях. Адрия все еще не смела начать разговор. Она устало теребила локон, то наматывая его на палец, то разматывая, то заправляя его обратно за ухо. Женщина почувствовала себя совсем юной, неуверенной в себе девушкой. Куда делась сила ее духа? Где преждняя отвага? Почему сейчас она не может даже начать разговор с родным сыном?..
Неаполитанское королевство поспешно убрала руку от лица, оставив локоны в покое. Каштановые волосы были сухи, тонки и тусклы. Раньше густые волнистые пряди были ее гордостью. А что теперь? Из самой Адрии потихоньку исчезали жизненные силы. Бледнела кожа, меркли искры в глазах, истоняались кости. Болело сердце.
- Сынок, - начала она, проглотив противный ком горечи. - Подойди ко мне.
Деревянный стул был отодвинут со страшным скрипом. Адрия вышла к сыну и крепко его обняла. Романо прижался к ней, и женщина вдохнула его родной, близкий сердцу аромат. Но при этом она ничего не чувствовала. На сердце не стало теплее, и улыбка не озарила ее лицо. Она горячо любила сына, но за время разлуки совсес отвыкла от него. Все равно для Неаполитанского королевства все кончено. Где-то в глубине души она чувствовала эмоции прежней Адрии, свою любовь к Романо. Но с каждой секундой она слабела.
- Мой Романо.
Женщина с трудом удерживалась от того, чтобы не упасть и не разразиться рыданиями. Она чувствовала, что теряет себя. Адрия хочет остаться вместе с сыном, наверстать упущенное, чтобы снова чувствовать тепло от прикосновений к нему, чувствовать радость от его родного запаха.
- Ты так вырос... Изменился... Возмужал..., - приговаривала она, поглаживая сына по спине. - Я помню, когда ты был еще совсем мальчишкой... Тебя забрали у меня.
В голосе женщины отчетливо слышались нотки боли.

Женщина со слабой улыбкой выпустила сына из объятий. Его голос, уверенность, вложенная в слова, некая дерзость во взгляде, которая всегда имела место быть - все это приводило женщину в некое подобие восторга. Она судорожно запоминала каждую черту своего сына, стараясь не забыть ничего. Ни блеск зеленых глаз, ни взъерошенные волосы, ни складки на нахмуренном лбу. Все было такое родное, но при этом почти незнакомое сердцу.
- Мы? Одно государство?..- прошептала Адрия, словно выходя из прострации. Она прижала пальцы к губам, сделав шаг к окну. Вот он. Тот переломный момент, когда ей все-таки придется сказать то, что она формулировала так скрупулезно и кропотливо. Каждую фразу, каждый слог, все интонации. Но она понимает, что не может. Не может сказать это своему ребенку. Это убьет его. Он полон надежд, целей, нацелен на успех в будущем. Его душа горит пламенем. А в Неаполитанском королевстве это пламя почти угасло, оставив внутри лишь запах гари и непотушенные угли, обжигающие органы.
Женщина слабко хмыкнула, затем тихо рассмеялась, глядя в окно, стоя к сыну в пол оборота. Плечи её тряслись от непонятного, глупого, истеричного смеха. Все так легко. И одновременно трудно. Она смеялась, собирая внутри остатки смелости и силы духа для одной лишь фразы.
- Нас больше нет, сынок. Скоро будешь только ты.
Все не так, как хотелось. Без вводных ободряющих фраз. Просто, легко, но больно. Вот-так вот одной фразой все обрубить, оставить внутри пустоту. Без права на возврат. Ей и самой было тяжело. Но усталось брала свое. Она видела и пережила слишком много.

Как только сын упал, Адрия охнула и подбежала к нему. Она все еще оставалась любящей матерью, и сейчас, когда слова уже сказаны, она хотела хоть как-то загладить свою вину перед Романо. Присев рядом с юношей, она помогла ему сесть, и обняла. Прижала к себе, на этот раз не желая отпускать его. Это слишком тяжело. Осознавать, что совсем скоро её маленький мальчик будет нести эту тяжкую ношу ответственности совсем один.  А она? Какая она после этого мать? Почему она не может остаться с ним, после того, как она столько ждала этого момента?
Она помнит, как грезила о встрече с сыном, как она хотела хотя бы мельком увидеть его, осознать, что он все еще жив, что его сердце все еще бьется. А каково было ему? Каково было маленькому ребенку, которого насильно оторвали от матери? Он ждал этого не меньше неё. И она посмела взять и уничтожить это все.
- Прости меня. Я слишком эгоистична... - прошептала она, поглаживая сына по голове. К горлу подступил комок непроешнных слез. Адрия закрыла глаза, стараясь не заплакать, и судорожно вздохнула. - Ты будешь править Обеими Сицилиями. Я слишком слаба и устала для всего этого. Я многого повидала на своем веку. Романо, я больше не хочу. Я люблю тебя, очень люблю. Но я слишком безвольна, чтобы встать на ноги снова. Я буду мертвым грузом на тебе. Мой мальчик...
Неаполитанское королевство отстранилась от сына, закрыв лицо руками. Она отвратительна самой себе. Только сейчас до неё начинал доходить смысл своего поступка, его последствия. В голове, в мыслях это было так просто и понятно, что становилось больно от того, как тяжело это оказалось на самом деле.

Прикосновения сына, его ласковые слова, нежный голос и старые колыбельные навевали воспоминания. Картины из давнего прошлого нахлынули волной, заполняя сознание, сметая все мысли о собственной никчемности и жалости к сыну. Она помнит, как он своими маленькими ручонками ловил её тонкие пальцы. На её лице в то время еще играла улыбка, полная любви и радости. Адрия помнит те времена, когда она была еще полна сил, молода и красива. Она могла много достичь. Для себя и сына. Но увы - время её истекло. Мир отвергал её, само её существование становилось невозможно.
Она перестала чувствовать пальцы, которые держал в своих ладонях Романо. Уже пора.
- Сынок, мне уже ничего не поможет. Повернуть назад не выйдет. Я устала от мира. Мир устал от меня. Вот он - мой конец. Я слишком долго обманывала фортуну, продлевая себе годы. Но в итоге устала от этого. Перехитрила саму себя.
Адрия издала короткий, полный боли смешок. Кривая ухмылка смотрелась неестественно вкупе с глазами, полными почти угасшей нежности и усталости. Она так и осталась сидеть на полу, не в силах даже встать. Она лишь тоскливо смотрела на Романо, который тихо нашептывал ей колыбельные, заставляя сердце кровоточить еще сильнее.
  - Ты вырастешь. Ты еще станешь великим. Прославь наше имя. Не оглядывайся назад, хорошо?.. - тихо говорила она. Каждое слово давалось ей с трудом. Было больно. Болело изувеченное войнами и временем тело. Ныла душа. Она ненавидела себя за свою эгоистичность и бессердечность.
А пальцы становились совсем прозрачными. Время убивает не хуже людей.

Огромное количество эмоций смешалось в Адрии в один миг. Страх перед собственной смертью, которая была ближе с каждым мигом. Жалость и бескрайняя любовь к Романо, желание остаться с ним еще немного. Ненависть к тем, кто довел её до такого состояния - Австрии, Франции, королям, которые столетиями делили её между собой. Отвращение к самой себе, к своей эгоистичности и глупости. Но ни одна из этих эмоций не отразилась на её лице. Она была абсолютно опустошена. Её хотелось рыдать вместе с сыном, но все слезы высохли в ней уже давно. Она просто умирала. Медленно, но верно.
Она не чувствовала своих рук почти до плеч. Она смотрела на сына, боясь отвести взгляда и увидеть то, что с ней происходит. А точнее, то, что у неё исчезает. Неаполь знала, что вместо рук у неё пустота. Она не могла ничем шевельнуть, и этот ужас охватил её. Но Адрия ничего не предприняла, и просто возвела глаза к потолку. Перед ней быстро-быстро проносились кадры её трудной жизни.
Женщина смутно помнила те кровавые дни Сицилийской вечерии, когда она обретала независимость. Адрия помнит то, с каким удовольствием её люди били французов, которые вели себя, как захватчики. Помнила все борьбы за право управлять ею, особенно суматоху Джованны II. Безумная, но проницательная женщина была. неаполь часто поражалась её неожиданным шагам и действиям. Помнила все вмешательства Франции и Арагона в её политику. Помнила конфликты с Папской областью. Адрия обожала видеть недовольство и раздражение на лице этого зазнавшегося мальчишки, возомнившего себя невесть кем. Женщина до мелочей помнила все события своей тяжелой, полной невзгод жизни. Она слишком устала от этого. Больше не вынесет. Хватит.
Воспоминания проносились мимо неё, выкрадывались из дальних уголков сознания, а потом исчезали. С каждой секундой Адрии было сложнее поймать ту или иную мысль. Голова начинала кружится. Что за Джованна? Откуда эти странные мысли? Кто сейчас перед ней?
Вот и все
- Прости меня. Прости за все, - с трудом сказала женщина, до последнего стараясь не забыть образ Романо. По щекам её наконец потекли слезы. Но этого она уже не чувствовала. Адрия закрыла глаза и издала последний вздох.
Пустота.
Неаполитанского королевства больше нет.